Правдивая история про одного знакомого эстонца
Автор: admin, 01.10.2008Правдивая история про одного знакомого эстонца
(рассказ моего отца об Августе Йогасте)
С 1970 по 1991 год наша семья каждое лето отдыхала в курортном посёлке Усть-Нарва на берегу Финского залива. Несколько лет подряд мы снимали на лето две комнаты и веранду в доме Августа Йогаста. Это был сухощавый и жилистый человек лет пятидесяти пяти, энергичный и бодрый. Как все эстонцы он был очень трудолюбив.
С раннего утра и до позднего вечера он занимался чем-нибудь по хозяйству или плёл мерёжки для ловли миноги для рыболовецкого совхоза «Красный Октябрь». Выпивал он не часто и даже выпив держался большим молодцом. В общем, об Августе у меня остались самые тёплые и хорошие воспоминания. Мой покойный отец был невероятно контактным и общительным человеком.
И хоть разговорить эстонца дело отнюдь нелёгкое, так как эта нация отличается немногословностью, замкнутостью и к русским справедливо не питает излишних симпатий, но папе удалось услышать от Августа историю его жизни. Я попытаюсь изложить её так, как слышал её от отца и пусть извинят меня родные Августа за возможные неточности.
Егор Барбазанов
******
Родился Август в обеспеченной эстонской семье сразу после революции. Их семья жила в Таллине, отец Августа занимался коммерцией и, кажется, был даже депутатом эстонского сейма. Август закончил гимназию и собирался поступить на юридический факультет Таллинского Университета, хотя отец советовал ему ехать учиться праву в один из университетов Германии или Швеции.
Если я не ошибаюсь, у семьи Йогастов шведские корни, а дядя Августа в 30 – 40-е годы был членом шведского парламента. Это было в конце тридцатых, в мире было неспокойно. Эстонская республика доживала последние месяцы своего существования. Советские войска уже окупировали значительную часть Польши.
Семья Йогастов, не дожидаясь советизации Прибалтики, уехала в Финляндию, а Август поехал поступать на юридический факультет одного из немецких университетов. Спустя непродолжительное время после его отъезда в Германию, СССР окупировал его родину. Перед Августом встал вопрос о гражданстве.
Быть советским гражданином и вернуться в Советскую Эстонию он не захотел и принял германское подданство. Мечты об учёбе в университете так и остались мечтами. Нужно было осваиваться в приютившей его стране. Многие молодые эстонцы вступали в СС, так как доктор Гебельс считал, что эстонская нация в силу объективных причин как никто в Европе избежала смешения крови с восточными народами и, таким образом, сохранила свою рассовую чистоту. Август не был исключением, он тоже вступил в СС.
Необходимо было делать карьеру, будучи молодым человеком из хорошей семьи и обладая определёнными амбициями и честолюбием, Август не собирался тянуть лямку рядового солдата. К тому ж его не сильно прельщала перспектива сдохнуть где-нибудь на русских просторах в случае войны Германии с Советским Союзом.
Вскоре подвернулась возможность поехать учиться в полицейскую школу в Берлин, и Август эту возможность не упустил. Про эту школу Август рассказывал следющее: «Курсантов школы для стажировок отправляли в различные концентрационные лагеря. Он, к примеру, проходил стажировку на территории Генерал-губернаторства в лагере Освенцим.
Охрана в Освенциме состояла почти полностью из эстонцев, которые жили колонией чрезвычайно замкнуто. На офицерских должностях там тоже были офицеры-эстонцы. Охранники-эстонцы были жутко наглые и высокомерные не только с поляками, но даже с немцами. Кроме своих офицеров никого больше не слушали и никому не подчинялись.
Из — за этого постоянно возникали конфликты с немецкой гражданской администрацией и немецким военным командованием. Даже с ним, курсантом-стажёром эстонцем общаться они считали ниже своего достоинства». В 1942 году Август с отличием закончил полицейскую школу и был направлен следователем криминальной полиции в город Псков. В окупированном немцами Пскове жило достаточно много евреев, которых немцы начали ликвидировать с зимы 1941- 42 гг. В криминальной полиции вместе с Августом, тоже следователем, служил один эстонец знакомый ему ещё по Таллину.
Так как Август не терял связи со своей семьёй, жившей в Финляндии, то возникла коммерческая идея наладить за солидное вознаграждение транзит обеспеченных русских евреев из Пскова через остров Сарема в Финляндию, а из Финляндии в Швецию. Сказано – сделано.
Естественно, Август с другом были очень осторожны и их «коммерческое предприятие» на базе псковской криминальной полиции просуществовало около года. Всё было хорошо и он уже скопил достаточный капитал. Вообще, свою службу в полиции Август вспоминал с теплотою и говорил, что при разумном подходе и трезвом образе жизни она открывает огромные возможности к успешной коммерческой деятельности.
Но шила в мешке не утаишь… Весенним вечером 1943 года наш герой в приятном расположении духа шёл по одной из псковских улиц со службы домой. Прохожих было мало, погода прекрасна, воздух чист и свеж, а деревья одевались молодой листвой. И вдруг, встречный прохожий совершенно нагло и явно намеренно наступает Августу на ногу.
Он уж было хотел возмутиться и уже открыл для этого рот, но тот, опередив Августа секундой, шёпотом произнёс по-эстонски : «Домой не ходи, там засада, уезжай немедленно!» Произнеся это, прохожий как ни в чём не бывало пошёл дальше и скоро скрылся в ближайшем проулке. Первая мысль, что это была глупая шутка или розыгрыш.
Но лицо этого человека Август где-то уже видел, только не смог сразу вспомнить, где именно. Уже потом, в поезде, он припомнил, что несколько раз видел этого человека в Берлине и со слов общих знакомых тот служил в гестапо.
Интуитивно почувстововав, что скорее всего это не шутка и не розыгрыш, а большая беда и, не теряя зря времени, Август пулей вернулся в полицейское управление, благо оно было совсем рядом. Сказав дежурному на входе, что забыл в кабинете кое-какие вещи, которые хотел отнести домой, он поднялся к себе в кабинет. Сборы были недолги, и очень скоро он был на вокзале.
На станции у Августа были хорошие знакомые и его пристроили в санитарный эшелон, отправлявшийся через несколько минут в Германию. Он был спасён. Добравшись до Таллина, он сменил там с помощью друзей документы. Нужно было изменить внешность и какое-то время, пока не отросли усы, он жил на хуторе недалеко от Таллина, а затем перебрался на Сарему.
С острова Сарема в Финляндию ходили боты эстонских контрабандистов. Из Эстонии на них спасались различные враги тысячелетнего рейха, в основном, еврейской национальности, а обратно контрабандисты везли различные дефицитные в Эстонии товары.
Дело это было опасное и дорогостоящее. Контрабантисты выбирали для своих рейсов самые ненастные штормовые ночи, в финском заливе было полно мин и рыскали немецкие и советские подлодки. Но делать было нечего, при поимке Августа ожидала виселица. В скором времени бурной и ненастной ночью на рыбацком мотоботе он отправился в опасный путь.
В ту ночь в Финляндию шло два контрабандистских судна. Когда они прошли уже большую половину пути, шторм стих совершенно. Уже стало рассветать и над морем плыл густой предрассветный туман. Оба мотобота шли малым ходом, так как прибрежные воды были густо минированы, а после сильных штормов мины, сорванные с якорей, болтались по всему заливу и в условиях ограниченной в тумане видимости можно было запросто напороться и на отдельную шальную мину, и на целое минное поле.
Спустя некоторое время туман стал рассеиваться. Показались смутные очертания финского берега. В этот момент они заметили, что какое-то судно семафорит им прожектором. Это была германская подводная лодка, вероятно, всплывшая ночью для подзарядки аккумуляторов и стоявшая на якоре совсем недалеко от них.
Естественно, с мотоботов на сигналы немцев ничего не ответили. Тогда на подлодке мигом расчехлили носовое орудие и дали залп. Один из мотоботов начал тонуть. Судно, на котором был Август, сначала попыталось снять с тонущего корабля людей, но немцы стреляли мастерски и чуть их не потопили. На их счастье неизвестно откуда появился финский сторожевик и прикрыл их судно бортом.
Стрельба прекратилась, и они были спасены. Спасены то спасены, но как только они пришли в финский порт, то тут же были отправлены в тюрьму за нелегальное пересечение границы. Из тюрьмы Август нашёл возможность связаться со своим отцом.
Тот приехал в тюрьму и, получив свидание с сыном, сказал, что нынче в Финляндии у него больше нет тех возможностей и средств, что были у него на родине. Для того чтоб избежать излишних ковыряний в документах, биографии и выйти из тюрьмы, он посоветовал Августу записаться добровольцем в финскую армию. Что тот и сделал.
Только он объявил о своём желании стать волонтёром, двери тюрьмы для него открылись, и в скором времени он был уже рядовым пехотной части на советско-финском фронте, где-то в районе Белоострова. Было это зимой 1944 года.
Несколько месяцев прошли относительно спокойно, уже совсем немного времени оставалось выхода Финляндии из войны и до заключения мирного договора с СССР, но Августу не повезло. Он попал в советский плен. Для начала его отправили в большой лагерь для военнопленных, где происходила своеобразная фильтрация.
В финской армии служили не только финны, но и шведские добровольцы и достаточное количество прибалтов. Мир с Финляндией был уже заключён, шведов и финнов готовили к отправке на родину, а всех прибалтов, как бывших граждан Советского Союза, ожидала поездка в Сибирь и солнечный Магадан по разным пунктам 58-ой статьи. Так что, достаточно скоро отправился Август в товарном вагоне знакомиться с красотами природы русского севера. И ему самому, и его соседям по вагону перспектива русских лагерей не очень улыбалась и поэтому, сделав аккуратный лючок в днище вагона, в одну прекрасную ночь они сбежали. Очень непрост, долог и опасен был их путь в Эстонию, но они с ним справились.
В итоге, победной весной 1945 года, когда весь советский народ ликовал по случаю своей великой победы над фашизмом, Август обитал в густом эстонском лесу в компании метсевенет из бывших легионеров, кайсалитов и обычных дезертиров. Но, как только война закончилась, недремлющее око соответствующих советских органов обратилось в их сторону.
Оставаться на нелегальном положении становилось с каждым днём всё опаснее и опаснее. Так что, спустя какое-то время, добыв документы умершего, Август сначала стал работником на одном из хуторов, а затем устроился на работу в лесничество. Прошло два года или чуть больше, его новые документы не вызывали ни у кого сомнений.
Жизнь понемногу стала налаживаться, работа в лесничестве ему нравилась. Он, конечно, старался быть очень осторожным и зря на глаза начальству не лезть и себя ни в чём и ничем не выдать. Но парень он был грамотный, толковый, аккуратный и трудолюбивый и вскоре это заметили.
Пытаться в то время покинуть СССР, чтоб попасть в ту же Финляндию к матери и отцу было совершенно нереально, и Август это хорошо понимал. Как не хотел он жить в «советском раю для трудящихся», но другого выхода не оставалось. Как я успел обмолвиться, положительные качества были замечены руководством лесхоза и ему предложили идти учиться в лесной техникум.
Август сначала отказался, но начальство настаивало и, скрепя сердцем, он согласился. Первое время учёба в техникуме шла хорошо, и никаких подозрений ни у учащихся, ни у преподавателей он не вызывал. Но, несмотря на усилия Августа не выдать себя, разница между его действительным образованием, воспитанием и данными указанными им в анкетах, стала заметна. К тому ж у него на предплечье остался заметный шрам от сведённой татуировки с группой крови, которую делали всем военнослужащим войск СС.
Татуировку он свёл ещё перед своим бегством в Финляндию, но, как оказалось, не очень хорошо. В общем, арестовали его при выходе из общественной бани. Какой-то очень сообразительный сокурсник-комсомолец свёл все несоответствия в своей умной голове и, увидев в бане шрам на предплечье Августа, побежал до телефона.
И, когда Август помытый и посвежевший вышел в раздевалку, его уже ждали у шкафчика. В те годы в СССР вешать по субботам и воскресеньям, где-нибудь у кинотеатра или дома культуры, фашистских преступников, изменников родины и различных гнусных предателей было общенародным развлечением. Подгоняли перед киносеансом полуторку под виселицу, в кузове три – четыре табуреточки для осуждённых, читали быренько приговорчик, машинка отъезжала, мешочки подёргались и обвисли, а граждане, довольные скорым и справедливым советским правосудием, шли смотреть картину про необыкновенную любовь свинарки и пастуха. Август об этом развлечении советских граждан был в курсе и ни говорить кто он, ни признаваться в чём-либо не спешил, решив что лучше сидеть, чем висеть.
Но органы у нас не зря хлеб жрут, а тайное всегда становится явным. Доискались и кто он такой и что раньше делал, где служил, кто мама, кто папа и какие грехи за ним перед советской властью имеются. Отправили его в Псков, где вскоре должен был произойти суд с суровым приговором и печальным исходом.
Уже готовился он петлю примеривать, но прислали ему общественного защитника с еврейской фамилией. В советской стране всё по закону и по справедливости должно быть – если подсудимый эсесовец, то адвокат у него, естественно, еврей. А как иначе? Но в этом и был весь фокус. Есть Всемогущий Бог на свете, и все мы под ним ходим!
Стал своему адвокату Август все очень правдиво, подробно и с деталям рассказывать про свои злоключения и про своё «коммерческое предприятие» на базе псковской криминальной полиции. Память у Августа была и от природы отличная, да ещё и за годы работы в полиции натренированная.
Так что он смог вспомнить фамилии и имена почти всех, кого он из Пскова в Финляндию и Швецию переправил. Оказались на его счастье в этом списке родственники и знакомые адвоката-еврея. Это и помогло. Несмотря на все старания прокуратуры и суда побыстрей вынести Августу приговор и закрыть дело, адвокат его самоотверженно отстаивал и отстоял.
Нашёл и вызвал из разных городов свидетелей, которые подтвердили, что он спасал в Пскове евреев. Послал запросы куда только возможно и старания его увенчались успехом. Из Министерства Обороны пришёл ответ, что в архиве финского пехотного батальона, захваченном под Белоостровом в 1944 году, в личном деле Августа найдена бумага из гестапо с требованием немедленной выдачи финским командованием властям рейха военного преступника Августа Йогаста. В этой бумаге он был объявлен вне закона на всей территории рейха, и любой германский гражданин, встретивший его, был обязан привести смертный приговор в исполнение. К этому документу прилагалась подробнейшая справка-счёт для финского военного командования о тех предметах снаряжения, вооружения и обмундирования, которые Август похитил, сбежав с немецкой службы. Она заканчивалась кругленькой суммой, которую предлагалось немедленно уплатить за него рейху.
В итоге, когда дело слушалось в суде и адвокат зачитал все эти бумаги, да ещё выступило десятка полтора свидетелей, произошла немая сцена, как в «Ревизоре». На совещании, куда суд удалился перед вынесением приговора, прокурор истошно вопил : «Может быть вы ещё отпустить его предложите, извинившись!
Может его ещё наградить по-вашему стоит медалью «За освобождение советских евреев»!» Прокурор в своей заключительной речи вменял Августу ввину лишь то, что евреев он спасал не безвозмездно, а из корыстных побуждений. И вовсе не был «тайным идейным антифашистом», как настаивал адвокат. Учитывая всё выше изложенное, приговор был «мягким» — 20 лет лагерей.
Верховный Суд, рассмотрев кассационное заявление подсудимого, вынес ещё более мягкий приговор. Но пятнадцать лет Август отсидел честно (10 лет лагеря и 5 на поселении). В лагере встретил он свою будущую супругу, вместе с которой вернулся в Эстонию после освобождения. Вернувшись на родину, они поселились в курортном посёлке Усть-Нарва.
24 сентября 2009 года
г.С.-Петербург Е.О.Барбазанов